Уже не первый год врачи и психологи говорят об «игромании» - зависимости людей от азартных игр, заставляющей порой проигрывать последнее. Мы попросили объяснить этот феномен специалистов - главного врача психоневрологического диспансера № 10 Юрия Зязина, а также врача-психотерапевта и психиатра-суицидолога Ирину Стельмах. Вот мнение медиков.
Феномен игромании не нов: с подобным явлением Россия сталкивалась и раньше, когда барин проигрывал в карты деревни. Другое дело, сейчас (в связи с распространением автоматов) игорная зависимость стала массовой. В 90-е годы (когда автоматы «вышли» даже на улицы) статистики, регистрирующей число игроманов, не велось. Догадываться об их количестве можно было лишь по очередям у автоматов. И по возросшему числу самоубийств.
Сама игромания во многом сродни алкогольной и наркотической зависимости клетки головного мозга человека способны вырабатывать эндорфин (т. н. «гормон счастья»). Это один из морфинов, который у пьющих людей вырабатывается как средство защиты от химических ожогов спиртом. У игроманов его появление связано с получением «кайфа» от игры и возможности выиграть. Эта возможность вызывает удовольствие, но оно - «палка о двух концах». Игроман редко выигрывает, зато всегда находится в напряжении. Ведь он волнуется в момент игры, а вне ее (на работе и т д.) ждет - не дождется новой встречи с автоматами. Отсюда - нервные срывы, агрессия и депрессия. Постоянные мысли об игре обретают характер навязчивых идей. Все это разрушает психику игроманов и роднит их с людьми, попавшими в зависимость от водки. Но если у последних все измеряется возможностью выпить, то у игроманов - возможностью сыграть. Самая страшная ситуация - т. н. «микст», когда один и тот же человек страдает игроманией и алкоголизмом. Такой человек пьет, чтобы снять эмоциональное напряжение от игры, а выпив, лишается последних «тормозов» - и вновь идет играть. Ради игры ее невольник (как алкоголик ради водки) может унести из дома последнее. В отношении к жизни игроман инфантилен. Люди, способные на зрелый, взрослый поступок, знают, чего хотят от жизни, и способны объяснять свои желания и действия. Такой человек может сказать: «Я желаю (либо «должен»), потому что...». В отличие от него игроман живет по принципу «Я хочу - и все!». Глаголы «должен» и «обязан» для рабов игры вообще исчезают. Желание лишь играть ведет к тому, что игроман все меньше считается с окружающими и даже с семьей. Она перестает его заботить. «Я не мешаю семье, не пью. не бью, не навязываюсь ей - я лишь играю», - объясняет игроман свое самоустранение от близких. Но это безразличное «спокойствие» обманчиво и небезопасно. В ряде стран (в т. ч. в России) были случаи убийства игроманами друзей и близких, пытавшихся мешать игре.
Люди, склонные к игромании, встречаются во всех социальных и возрастных группах - это и подростки, и «сползающие в детство» бабушки, способные проиграть всю пенсию. Некоторые думают, что игромания - недуг людей бедных, жаждущих денег любой ценой. Это не так. Среди игроманов встречаются обеспеченные менеджеры и бухгалтеры крупных фирм. Они также способны проиграть всю зарплату (а вслед за ней - и вверенные фирмой средства). Рабов игры влекут к автоматам не деньги, а одиночество и комплексы. Игромания - крайний, патологический вариант психологической защиты от них. Те, кто одинок в реальном мире, с легкостью меняют его на новую - игровую -«реальность». В обычной жизни эти люди неспособны самоутвердиться и живут с комплексом неполноценности. «Справиться» с ним они пытаются посредством «виртуального самоутверждения». В зале автоматов игроман мнит себя лицом с более высоким социальным статусом - избранником судьбы, способным выиграть. В процессе игры у него (опять же, как у алкоголика!) исчезает адекватное восприятие реальности. Игроман рад, что выиграл сотню, но не задумывается, что при этом проиграл пять тысяч. В ходе игры ее невольник нервничает, однако считает, что здесь, в игровом зале он «расслабляется». Что здесь ему хорошо - в отличие от семьи, в которую (с ростом пристрастия к игре) перемещается основная база конфликта. Обострению отношений с семьей способствует и невозможность заставить игромана лечиться.
Пройти лечение он может лишь добровольно. (Исключение - дети до 14 лет. Самых юных игроманов могут направить в больницу помимо их воли, но и то с согласия обоих родителей). Свою отрицательную роль играет и наш менталитет. Он проявляется в том, что врачи зовут «стигматизацией»: в отличие от других стран в России по сей день считается позором, если человек или его близкий обратится за помощью к психологу (не говоря уж о психиатре'). Многие семьи считают, что ругаться с близким человеком -«меньшее зло» в сравнении с визитом в диспансер. Сам же игроман очень редко понимает, что его «хобби» - болезнь. Даже те, кто приходит к врачам и психологам, говорят:
«Мне сказали, что это нужно - вот я и пришел...».
Самое сложное в работе с игроманом - «нащупать» значимый для его личности момент (скажем, творческие способности) и на его основании выстроить позитивную мотивацию. Она нужна для того, чтоб человек шел к своим реальным «вершинам», а не бежал от жизни в зал игровых автоматов. Но если этих значимых моментов нет, нужно (обязательное!) медикоментозное лечение, длящееся от шести месяцев до года. Еще больше времени - около двух лет - занимает работа с семьей пациента. Ее также нужно подключить к процессу излечения игромана Научить взаимодействовать с попавшим в беду близким, правильно реагировать на срывы и эксцессы.
Лечить игроманию сложно. Если человек играл 5-7 лет (и действительно хочет излечиться), то даже просто для улучшения его состояния понадобится как минимум год. Тот, кто понял, что стал жертвой автоматов (или видит, что его близкий в беде), может попробовать хотя бы побеседовать с психологами.
С врачами беседовал Дмитрий Александров
газета "Наш район Южнопортовый"
Москва вошла в топ-7 самых умных городов мира Круглосуточно: лечение после наркомании в Санкт-Петербурге, по всему городу