Опубликовано: Август 18, 2009
Первый налет был 22 июля, потом – почти что каждую ночь. От Белорусского вокзала прорывались отдельные «хейнкели», пытаясь пройти к центру, некоторым это удавалось. Я дежурил во время налетов, где жил – в Южинском, Трехпрудном, Богословском переулках. Зажигалки падали во двор, но лично мне не удалось схватить ни одной. Такая музыка была, особенно в первые налеты! Включались мощные сирены, и все это сливалось в жуткий вой. Конечно, народ бежал в бомбоубежища, метро, иногда чуть не в исподнем. Стреляли зенитки, после разрыва снарядов осколки летят со своеобразным стоном. В первый налет наша артиллерия палила много, но эффекта было мало. И немцы прорывались. Потом появилась более тяжелая артиллерия и стали ставить такие заслоны, что больше не прорывались. Сбитый самолет стоял перед Большим театром.
Анна Андреевна Ганько:
– Не помню, как узнала, что война, но точно не по радио. Первое чувство – досада, нас обманули – ведь был же договор, немцы напали предательски, из-за угла.
Первым делом пошла записываться в группу самозащиты, штаб находился как раз в нашем доме в Большом Гнездниковском переулке в помещении домоуправления. Таких энергичных оказалось очень много – наш дом, построенный немцем Нирнзее в 1912 году, был чуть ли не самым большим в то время в Москве.
Группа самозащиты делилась на звенья: охраны порядка, пожарное, санитарное, химическое. Меня почти сразу направили на медицинские курсы. И в первый же день войны начались дежурства. Но мы не ограничивались работой по звеньям. Ходили собирать шерстяные нитки, вязали варежки и носки. Чувствовали, что от нас зависит и фронт.
Зинаида Николаевна Желанова:
– Мне было 13, когда началась война. Вскоре после 22 июня мама отправила меня из Москвы к бабушке в деревню под Смоленском, и мы оказались под немцем. В оккупации. Немцы вели себя грубо. Кур наших растащили. Влезли в хлев, пытались подоить нашу корову. А она не давала молоко чужакам. Тогда они заставили бабушку доить.
Владимир Иванович Журавель:
– Первый день войны я встретил в артиллерийском училище в Туле. Утром 22 июня 1941 года у нас было общее построение, командир объявил, что началась война. В 12 часов дня по радиорепродуктору стали передавать выступление народного комиссара иностранных дел Молотова о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину. Это было непривычно. Нам накануне собирались дать отпуск, и погода как раз установилась, а тут раз – война. Мы ничего не понимали. Рвались на фронт. Боялись, как бы война не закончилась без нас. Всем же внушали, что мы самые сильные, всех разобьем. На деле оказалось не так. Когда нас отправили на фронт, навстречу шли эшелоны с ранеными. «Мы и немца-то не видели, – говорили они. – Он нас бомбами с воздуха, зенитками…»
Федор Иванович Карпенко:
– В воскресенье 22 июня 1941 года я проснулся поздно, часов в десять утра. Потом решил поехать к тетке. Увидев ее заплаканной, стал расспрашивать, оказалось – война, и ее супруг Павел ушел в военкомат записываться добровольцем в Красную Армию. Когда ехал назад, в трамвае шел разговор о войне, о том, что она долго не продлится. «Напала Моська на слона», – сказал один из пассажиров.
Татьяна Пашкова:
– 20 июня 1941 года был прощальный вечер для выпускников. Мы закончили 270-ю школу Ростокинского района Москвы, нам торжественно вручили аттестаты. Любимые учителя сказали теплые напутствия, и мы, счастливые, мечтали о поступлении в институт.
Утром 22 июня по радио прозвучало тревожное сообщение: в 12 часов выступит Вячеслав Михайлович Молотов. Родители сразу предположили: вероятно, война! Папа в ту ночь видел во сне Молотова, Сталина и Ворошилова в шубах.
После выступления Молотова я поехала навестить подругу, лежавшую в Институте имени Склифосовского. Во дворе было много санитарных машин, выкрашенных в зеленый цвет, и врачей в военной форме. Шла погрузка носилок, тюков с медикаментами.
Москва сразу же изменилась. На лицах людей появилась тревога и озабоченность, хотя из репродукторов звучала музыка, иногда сообщения с фронта. В нашей школе открылся призывной пункт. Но в первые дни войны не верилось, что она будет такой затяжной. Я готовилась к поступлению в институт, подала документы в медицинский, но его эвакуировали из Москвы. Вскоре в столице была объявлена первая воздушная тревога, люди стали копать укрытия, так называемые щели.
Исаак Израилевич Хацкевич:
– В начале лета 1941 года меня призвали в армию и отправили в Киев. Как известно, дедовщины тогда еще не было. Погода на Украине стояла отличная, и казалось, что служба пролетит как один день. Ребята с нетерпением ждали 22 июня, когда принесут присягу, чистили сапоги, гладили гимнастерки. Но вместо этого наш гаубичный артиллерийский полк 43-й танковой дивизии получил приказ немедленно выступить в район боевых действий.
Шли пешком до самого Ровно. Все так же без присяги 3 июля, когда мне исполнился 21 год, наша учебная батарея приняла боевое крещение. За две недели полк был выпотрошен. 5 июля в лесу под Житомиром старшина разбил бутылку, все взяли по осколку и стали бриться, глядя в ручей, потому что ножи и все необходимое осталось в вещмешках, которые перед сражением побросали, а при отступлении не могли вернуться и забрать. Ходили потом все расцарапанные, пили болотную воду, болели. В конце августа остатки 43-й танковой дивизии собрали и по железной дороге пешком отвели в Харьков на пересортировку.
От: МаринаМосквина,
Внимание! Информация могла устареть!
Скрыть комментарии (0)
Похожие темы:
Первый день войны глазами москвичей
Василий Сергеевич Алешин:
– Я учился в Звенигородском военном училище. Где-то в три часа ночи 22 июня нас подняли по тревоге. Построили, потом отправили досыпать. Утром объявили, что началась война. Мы были почти лейтенантами. Война нас ничуть не испугала, не смутила. Мы не понимали, что это такое. На следующий день ко мне приехали отец с бабушкой. Бабушка привезла много пирогов. Она плакала. И отец заплакал тоже. Тогда мне стало не по себе. Я понял, что все очень серьезно…
Николай Евгеньевич Вечтомов:
– Я коренной москвич, жил в Южинском переулке, теперь он называется Палашевским – около Пушкинской площади. 118-я средняя школа, куда я ходил начиная с 4-го класса, была не так чтоб уж очень близко – между планетарием и зоопарком, бывшая женская гимназия. Закончил я ее в 41-м. Как началась война, мы сразу пошли в призывной пункт, а нам сказали: «Ждите». Так что сидел, ждал повестки. Приказано было всех, кончивших десять классов, не брать.
Первый налет был 22 июля, потом – почти что каждую ночь. От Белорусского вокзала прорывались отдельные «хейнкели», пытаясь пройти к центру, некоторым это удавалось. Я дежурил во время налетов, где жил – в Южинском, Трехпрудном, Богословском переулках. Зажигалки падали во двор, но лично мне не удалось схватить ни одной. Такая музыка была, особенно в первые налеты! Включались мощные сирены, и все это сливалось в жуткий вой. Конечно, народ бежал в бомбоубежища, метро, иногда чуть не в исподнем. Стреляли зенитки, после разрыва снарядов осколки летят со своеобразным стоном. В первый налет наша артиллерия палила много, но эффекта было мало. И немцы прорывались. Потом появилась более тяжелая артиллерия и стали ставить такие заслоны, что больше не прорывались. Сбитый самолет стоял перед Большим театром.
Анна Андреевна Ганько:
– Не помню, как узнала, что война, но точно не по радио. Первое чувство – досада, нас обманули – ведь был же договор, немцы напали предательски, из-за угла.
Первым делом пошла записываться в группу самозащиты, штаб находился как раз в нашем доме в Большом Гнездниковском переулке в помещении домоуправления. Таких энергичных оказалось очень много – наш дом, построенный немцем Нирнзее в 1912 году, был чуть ли не самым большим в то время в Москве.
Группа самозащиты делилась на звенья: охраны порядка, пожарное, санитарное, химическое. Меня почти сразу направили на медицинские курсы. И в первый же день войны начались дежурства. Но мы не ограничивались работой по звеньям. Ходили собирать шерстяные нитки, вязали варежки и носки. Чувствовали, что от нас зависит и фронт.
Зинаида Николаевна Желанова:
– Мне было 13, когда началась война. Вскоре после 22 июня мама отправила меня из Москвы к бабушке в деревню под Смоленском, и мы оказались под немцем. В оккупации. Немцы вели себя грубо. Кур наших растащили. Влезли в хлев, пытались подоить нашу корову. А она не давала молоко чужакам. Тогда они заставили бабушку доить.
Владимир Иванович Журавель:
– Первый день войны я встретил в артиллерийском училище в Туле. Утром 22 июня 1941 года у нас было общее построение, командир объявил, что началась война. В 12 часов дня по радиорепродуктору стали передавать выступление народного комиссара иностранных дел Молотова о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину. Это было непривычно. Нам накануне собирались дать отпуск, и погода как раз установилась, а тут раз – война. Мы ничего не понимали. Рвались на фронт. Боялись, как бы война не закончилась без нас. Всем же внушали, что мы самые сильные, всех разобьем. На деле оказалось не так. Когда нас отправили на фронт, навстречу шли эшелоны с ранеными. «Мы и немца-то не видели, – говорили они. – Он нас бомбами с воздуха, зенитками…»
Федор Иванович Карпенко:
– В воскресенье 22 июня 1941 года я проснулся поздно, часов в десять утра. Потом решил поехать к тетке. Увидев ее заплаканной, стал расспрашивать, оказалось – война, и ее супруг Павел ушел в военкомат записываться добровольцем в Красную Армию. Когда ехал назад, в трамвае шел разговор о войне, о том, что она долго не продлится. «Напала Моська на слона», – сказал один из пассажиров.
Татьяна Пашкова:
– 20 июня 1941 года был прощальный вечер для выпускников. Мы закончили 270-ю школу Ростокинского района Москвы, нам торжественно вручили аттестаты. Любимые учителя сказали теплые напутствия, и мы, счастливые, мечтали о поступлении в институт.
Утром 22 июня по радио прозвучало тревожное сообщение: в 12 часов выступит Вячеслав Михайлович Молотов. Родители сразу предположили: вероятно, война! Папа в ту ночь видел во сне Молотова, Сталина и Ворошилова в шубах.
После выступления Молотова я поехала навестить подругу, лежавшую в Институте имени Склифосовского. Во дворе было много санитарных машин, выкрашенных в зеленый цвет, и врачей в военной форме. Шла погрузка носилок, тюков с медикаментами.
Москва сразу же изменилась. На лицах людей появилась тревога и озабоченность, хотя из репродукторов звучала музыка, иногда сообщения с фронта. В нашей школе открылся призывной пункт. Но в первые дни войны не верилось, что она будет такой затяжной. Я готовилась к поступлению в институт, подала документы в медицинский, но его эвакуировали из Москвы. Вскоре в столице была объявлена первая воздушная тревога, люди стали копать укрытия, так называемые щели.
Исаак Израилевич Хацкевич:
– В начале лета 1941 года меня призвали в армию и отправили в Киев. Как известно, дедовщины тогда еще не было. Погода на Украине стояла отличная, и казалось, что служба пролетит как один день. Ребята с нетерпением ждали 22 июня, когда принесут присягу, чистили сапоги, гладили гимнастерки. Но вместо этого наш гаубичный артиллерийский полк 43-й танковой дивизии получил приказ немедленно выступить в район боевых действий.
Шли пешком до самого Ровно. Все так же без присяги 3 июля, когда мне исполнился 21 год, наша учебная батарея приняла боевое крещение. За две недели полк был выпотрошен. 5 июля в лесу под Житомиром старшина разбил бутылку, все взяли по осколку и стали бриться, глядя в ручей, потому что ножи и все необходимое осталось в вещмешках, которые перед сражением побросали, а при отступлении не могли вернуться и забрать. Ходили потом все расцарапанные, пили болотную воду, болели. В конце августа остатки 43-й танковой дивизии собрали и по железной дороге пешком отвели в Харьков на пересортировку.
газета "Метро" 22.06.2006
От: МаринаМосквина,
Внимание! Информация могла устареть!
Москва вошла в топ-7 самых умных городов мира
Скрыть комментарии (0)
| UP |
Похожие темы:
- В День города москвичей ждут открытия
- Сергей Собянин рассказал о городских мерах поддержки ветеранов Великой Отечественной войны
- Сергей Собянин продлил проект диспансерного наблюдения москвичей с хронической сердечной недостаточностью
- Раздельный сбор мусора - экологическая осознаность москвичей
- Открылся первый детский технопарк креативных индустрий «Косыгин парк»
| « Что вкладывает столичное правительство в понятие «Год ребенка»? | Телемост соединит фронтовиков из Москвы, Минска, Киева и Астаны » |
Это будет интересно почитать в разделах нашего сайта:
Проблемы экологии г. Москвы (в т.ч. утилизации и вывоза мусора, зеленых насаждений и прочего) >>
Организации социальной сферы Западного административного округа (в т.ч. МФЦ) >>
За что можно и за что нельзя сдавать деньги в школе >>
Куда пойти с ребёнком в Москве? >>
| Пенсионные вклады | Семья и дети | Какие документы нужны в ЗАГС |
 |  |  |